Репутация леди - Страница 16

Виконт отведал супа и похвалил кухарку.

Бесс, прислуживавшая за столом, зарделась.

– Спасибо, сэр, то есть… милорд, – сказала она. – Простая пища всегда самая вкусная. Так говорила миледи.

Потом, опомнившись, что ей не следовало говорить, она поспешила выйти, но тут же вернулась с блюдом горячего душистого хлеба.

Мэдди еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Уж очень необычным было смущение Бесс.

– Она и вправду хорошая кухарка, – сказал отец. – Конечно, когда готовит простую еду.

Виконт кивнул.

– Я никогда не жалуюсь на еду, будь она простой или изысканной. Лишь бы была вкусной, – заметил он.

– Это говорит о том, что вы мудрый человек, – ответил отец, и мужчины обменялись улыбками.

После супа были поданы рагу из кролика, запеченный олений окорок, присланный в подарок соседом-охотником, несколько блюд из овощей с собственного огорода, любимый десерт отца – пирог с крыжовником из своего сада. Вино было самым лучшим из того, что еще осталось в погребе. Мэдди лишь надеялась, что его хватит на то время, пока виконт будет у них гостить.

Эта мысль вдруг поразила ее: она совсем забыла, что лорд Уэллер собирается уехать!

«Не глупи, – отругала себя Мэдди. – Ты же слышала, что он сказал. Неужели ты надеешься на чудо?»

На этот вопрос лучше не отвечать.

Беседа текла непринужденно. Обсуждались политика и литература, история и философия. Мэдди отметила, что лорд умело отстаивал свое мнение в споре с ее отцом-эрудитом, и ей это понравилось.

Немногие гости могли сравниться в знаниях и уме с Джоном Эплгейтом, и Мэдди видела, что отец наслаждается обществом такого умного и образованного собеседника. Мэдди и отец тоже часто вели беседы на эти темы, но возможность поспорить с новым человеком очень много значила для отца, и Мэдлин с удовольствием видела, как он оживился.

– А где вы учились? – тихо спросила Мэдди виконта, пока отец отвлекся на десерт.

– В Итоне, а затем в Оксфорде.

– Вижу, вы не теряли времени даром, – сказала она, но, испугавшись, что позволила себе быть нескромной, опустила глаза. – Мы с сестрами получили образование дома. Нас учил отец.

– Судя по вашим замечаниям в ходе нашей беседы, вы тоже не теряли времени даром, – сказал Эйдриан, отламывая кусок пирога с крыжовником. – А пирог, между прочим, очень вкусный. Ваша служанка не стесняется высказывать свое мнение – и я ее за это уважаю, – но она к тому же отличная кухарка.

– Да, она умеет готовить простую пищу, – пробормотала Мэдди. Бесс вышла за блюдом с орехами, но все же Мэдди не хотела, чтобы служанка слышала слова, которые могли бы ее обидеть.

– В этом нет ничего плохого, – улыбнулся он.

– Разумеется.

– Йоркширская кухня может быть такой же вкусной, как французская или всякая другая, – уверил он.

– Не сомневаюсь, – сказала Мэдди, хотя и не была в этом уверена. Что он пытается ей сказать? В подтексте их разговора угадывалось гораздо больше, чем обсуждение преимуществ той или иной национальной кухни.

Их разговор прервал отец:

– Ну, вы согласны объявить о своей помолвке в воскресенье?

Лорд Уэллер повернулся к Мэдди, оставляя за ней право ответа. Как же она опять покраснела!

Мэдди медленно облизала десертную ложку. Ей показалось, что у нее пересохло во рту. Прежде чем ответить, пришлось отпить глоток вина.

– Да, папа. Мы согласны.

Когда она, наконец, посмела взглянуть на виконта, в его глазах она увидела какой-то непонятный блеск. Однако что-то внутри ее встрепенулось в ответ.

И вот настало воскресенье, и она села в церкви на их семейную скамью между отцом и лордом Уэллером, ощущая на себе взгляды всех прихожан. Мэдди смотрела прямо перед собой и с большим трудом старалась сосредоточиться на проповеди. Она все же сумела услышать ее почти до конца. А потом, после небольшой паузы, старенький викарий произнес знакомые слова:

– Мэдлин Маргарет Эплгейт… выйти замуж… Эйдриана Филиппа Картера, лорда Уэллера из графства Хантингтоншир. Если кому-либо известно о препятствии этому браку, пусть скажет об этом сейчас или никогда…

По церкви пролетел шумок, потому что все задвигались на своих скрипучих скамьях. Мэдди затаила дыхание.

Но никто не заговорил.

Ну конечно же. Что они могли сказать?

Через минуту служба возобновилась, и Мэдди с облегчением вздохнула, хотя постаралась это сделать тихо, чтобы не услышал виконт. Чего доброго, он сочтет ее сумасшедшей. А она на самом деле просто успокоилась.

Она обрадовалась, когда служба закончилась. Мэдди взяла в руки свою треугольную подушку, вышитую руками матери, и опустилась на колени для заключительной молитвы.

Когда было провозглашено последнее «Аминь», Мэдди встала. Лорд Уэллер подождал, пока ее отец развернет свое кресло, после чего они направились к выходу.

Эйдриан чувствовал, что от напряжения у него заболели плечи. Он с трудом удерживался, чтобы не оглянуться, когда оглашали помолвку. Ему казалось, что взгляды всех присутствующих в церкви прикованы к его затылку, хотя высокие спинки скрывали почти всю его фигуру. А еще ему хотелось рассмотреть толпу прихожан, чтобы убедиться, что среди них нет его кузена.

– Ты становишься таким же безумным, как Френсис, – пробормотал Эйдриан себе под нос.

Мэдлин взглянула на него, и он постарался отогнать тревожные мысли. Улыбнувшись, он предложил ей руку, и они вышли на залитый солнцем церковный двор.

Викарий стоял на пороге церкви и благословлял свою паству.

– Ах, моя дорогая мисс Эплгейт, – весело сказал викарий, – и вы насладитесь радостями брака, так же как ваши сестры, которые вас опередили. Я знаю, что говорю от лица всех, желая вам счастья.